Неточные совпадения
В бумаге еще
правительство, на
французском, английском и голландском языках, просило остановиться у так называемых Ковальских ворот, на первом рейде, и не ходить далее, в избежание больших неприятностей, прибавлено в бумаге, без объяснения, каких и для кого. Надо думать, что для губернаторского брюха.
Такова вторая стадия современного
французского реализма; третью представляют произведения порнографии. Разумеется, я не буду распространяться здесь об этой литературной профессии; скажу только, что хотя она довольно рьяно преследуется республиканским
правительством и хотя буржуа хвалит его за эту строгость, но потихоньку все-таки упивается порнографией до пресыщения. Особливо ежели с картинками.
— О, тому причина большая есть!.. — подхватил Жуквич. — До последнего времени
правительство французское много поддерживало… в Англии тоже целые общества помогали, в Германии даже…
Все горести и труды бедняков нашли себе живой и полный отголосок в песнях национального
французского поэта, которого недавно парижское
правительство похоронило с такой официальной торжественностью.
Вдруг, знаете, сразу мне все ясно представилось: за какое я непосильное дело взялся, и это… полицейский-то я чиновник, и как будто на свое
правительство… жалуюсь… да еще иностранному послу, да еще
французскому, и в такое политическое время…
Я не думаю отвергать, что при власти, данной
правительством помещикам, им очень легко насиловать дочерей и жен своих крепостных. Притеснениями и наказаниями помещик всегда добьется того, что найдутся отцы и мужья, которые будут предоставлять ему дочерей и жен, точно так же, как тот достойный
французский дворянин в «Записках Пеню», который в XVIII столетии просил, как об особенной милости, о помещении своей дочери в Parc aux cerfs [Олений парк (фр.).].
В продолжении XVIII века новорусская литература вырабатывала тот звучный, богатый язык, которым мы обладаем теперь, — язык гибкий и могучий, способный выражать и самые отвлеченные идеи германской метафизики и легкую, сверкающую игру
французского остроумия. Эта литература, возникшая по гениальному мановению Петра I, имела, это правда, характер правительственный, но тогда знамя
правительства был прогресс, почти революция.
И даже больше: он всегда имел склонность к социализму и еще до своего заключения в крепость Гам выпустил в свет брошюру «Об искоренении нищеты» и даже просил
правительство Луи-Филиппа дозволить ему в крепости свидание с тогдашним вожаком
французских социалистов Луи Бланом.
Однако это было очевидно всякому, — даже отдаленный от европейского востока
французский двор предостерегал польское
правительство и советовал ему быть осторожнее с соседями, особенно с Россией.
К несчастью Польши, развивающаяся
французская революция представлялась настолько страшной монархическим
правительствам, что в состоянии была соединить разъединенных, угрожая принципу первостепенной важности, перед которым другие интересы казались мелкими.
В этом списке были поименованы все тайные и явные приверженцы Германии, а так как все важнейшие должности были заняты в то время немцами, то оказалось, что
французский посланник внес в составленный им список всех чинов
правительства, при котором он был аккредитован.
Французский двор колебался вступить на тот путь, который указывал ему решительный и предприимчивый де ла Шетарди. Вмешаться тайным образом в домашние распри посторонней державы, дать деньги для составления заговора против существующего
правительства и сделать
французского короля сообщником этого заговора — казалось делом очень рискованным. Получив первое предложение своего посланника, версальский кабинет попросил время на размышление.
Торжество Елизаветы должно было быть торжеством Франции, а с восшествием на престол влияние немецкой партии в России должно было уступить
французскому влиянию. Нанося удар
правительству, великой княжне следовало, как говорил ей Шетарди, отделаться от всех своих врагов.
Сенсационное известие парижских газет о выбросившемся на ходу поезда начальнике «русских нигилистов» Савине, с повторениями подробностей об его аресте, суда над ним, выдаче русскому
правительству, а также его якобы преступной политической деятельности в России, было конечно перепечатано русскими газетами, самое самоубийство, как факт, а подробности, как курьез, как образец расходившейся фантазии
французских прокуроров и журналистов.
Послы иностранных держав — английский,
французский и прусский, которым было неприятно возвышение России и возможность завладения ею Черным морем и Константинополем, поддерживали задор турецкого
правительства.
Господин Савин обвиняется в России в ужасном преступлении; по отбытии им наказания во Франции, он будет выдан русскому
правительству, о чем состоялось уже распоряжение
французских властей.
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти-французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции
правительству.
— Ну, как же, батюшка, mon très honorable [достоуважаемый] Альфонс Карлыч, — говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые простые народные русские выражения с изысканными
французскими фразами. — Vous comptez vous faire des rentes sur l’état, [С
правительства доходец хотите получить,] с роты доходец получить хотите?